Войскунский А.Е. Развитие речевого общения как результат применения Интернета.
Войскунский
А.Е.
Развитие речевого общения как результат применения Интернета
Конференция
на портале "Аудиториум".
"Социальные и психологические последствия применения информационных
технологий"
(01.02.2001 - 01.05.2001)
Секция 2. Коммуникация в Интернете и проблемы языкового
развития общества
Во второй половине прошедшего века М.Маклюэн высказал мысль о закате "галактики Гутенберга" - на смену читающему письменные тексты "типографскому человеку" пришел массовый потребитель аудиовизуальной продукции. Телезрителем, как показывает опыт, легче манипулировать, нежели читателем. Порог критичности у первого ниже - в частности, из-за ограниченных возможностей проявлять инициативу и самостоятельно осуществлять селекцию поступающих информационных сообщений. К тому же подкрепленные удачным музыкальным сопровождением и умело построенным визуальным рядом мысли (лозунги) легче воспринимаются, вызывают большее доверие. Анализируя феномен Интернета и отталкиваясь от порожденного М.Маклюэном образа, У.Эко заметил, что "наши общества в скором времени расщепятся (или уже расщепились) на два класса: те, кто смотрит только ТВ, то есть получает готовые образы и готовые суждения о мире, без права критического отбора получаемой информации, - и те, кто смотрит на экран компьютера, кто способен отбирать и обрабатывать информацию" (Эко, 1998, с. 8). А поскольку информация представлена на экране компьютера в основном в текстовом виде, то на новом витке спирали "типографский человек" вновь занял, по мысли У.Эко, главенствующую позицию. Даже если признать, что оба прославленных мыслителя несколько поторопились с прогнозами по поводу стратификации общества - прогнозами, высказанными к тому же нарочито образно, не мешало бы присмотреться - а кто они, уставившиеся в монитор компьютерщики?
Нас не будут интересовать все, кто работает за компьютером; примем, что для "отбора и обработки информации" полезнее всего компьютер, подсоединенный к Интернету. Если ограничиться русскоязычным сектором Интернета (Рунетом), то надо признать, что в нем сосредоточен не самый малограмотный слой общества. Согласно наиболее репрезентативному на сегодняшний день опросу, проведенному среди городского населения страны в конце 2000 г. Фондом "Общественное мнение" (http://internet.strana.ru), количество пользователей Интернета в России составляет 3,3 миллиона человек, или 3,6% городского населения, начиная с 13 лет и старше. Согласно некоторым другим опросам, пользователей Интернета в России существенно больше (http://www.monitoring.ru). Так вот, почти две трети из них, по данным Фонда "Общественное мнение", являются неплохо образованными людьми: 49% имеют высшее образование, а 15% - неполное высшее (по-видимому, в большинстве своем это студенты). Доля работающих в Интернете людей с высшим образованием в 2,6 раза превышает долю имеющих высшее образование среди населения России, а доля имеющих неполное высшее образование - в 3,5 раза выше, чем доля такой группы людей в населении.
Отметим еще один факт. В течение месяца, предшествующего опросу, более половины (52%) пользователей посещали не менее одного англоязычного сайта; при этом 7% оценивают свое знание английского языка как отличное, 23% - как хорошее, 38% - как удовлетворительное. Таким образом, на сносном уровне владеют английским языком более двух третей "населения" Рунета, и лишь 6% совсем не владеют этим основным средством межнационального общения, опосредствованного Интернетом.
Сразу же следует заметить, что эти цифры приведены для ориентировки: на самом деле в Рунете довольно активны носители русского языка, не являющиеся гражданами России и потому не учитываемые в ходе репрезентативных опросов населения. По некоторым прикидкам, их количество явно превышает один миллион и, возможно, приближается к двум миллионам. Выскажем предположение, что едва ли "иностранцы" уступают россиянам по степени владения русским языком. Рунет - своего рода инструмент экспансии русского языка и русской культуры в поредевшее пост-советское пространство, и инструмент достаточно эффективный. Что интересно, экспансия идет "естественным" путем и не регулируется никакими государственными органами или идеологическими учреждениями.
Как же обращается с русским языком эта преимущественно молодая (что показывают все опросы) и неплохо образованная группа населения? При самом беглом взгляде нетрудно заметить, что Интернет превратился в своеобразную лабораторию испытаний над естественным языком: там язык растягивают, сжимают, перемешивают, разбавляют и проделывают над ним множество других чудных (с ударением на первом слоге) и чудных (с ударением на втором слоге) операций. Насколько правомерны эти операции? Способствуют ли они позитивному развитию языкового употребления либо его деградации? На обывательский взгляд - скорее второе: Думается, что скорее первое, и такой взгляд накладывает обязанность изучать актуально идущие процессы языкового развития, обучать им и пытаться прогнозировать тенденции развития.
Для начала - пару вводных слов об англоязычном - всемирном - Интернете. В свое (сравнительно, впрочем, недавнее) время североамериканцы заложили и развили основы письменной речи посредством Интернета. Думается, энтузиастическое принятие нового модуса коммуникации было не в последнюю очередь вызвано "жаждой" (или, может, "голодом"?) свободно генерировать неотредактированную речь, как это отметил О.Тоффлер (1997). Киберпространство заполонила стихия - в полном смысле слова - текстов: порожденные спонтанно (в рамках электронной почты ли, телеконференций ли, чатов или коммуникации в ходе групповой игры), эти сообщения представляют собой как бы оппозицию превалирующим в электронных и печатных медиа хорошо организованным - "составленным", как их называет А.Тоффлер, - текстам. "Составленное сообщение стремится стать более плотным, более сжатым, без излишеств. Оно сильно направлено, переработано, чтобы устранить излишние повторения, и намеренно составлено так, чтобы максимально увеличить информационный объем" (Тоффлер, 1997, с. 126). Добавим, что в условиях растущей изолированности и низкой коммуникабельности обитателей мегаполисов доставляемая посредством медиа информация составляет все возрастающую долю тех сообщений, которые повседневно воспринимаются людьми в рамках неделовой сферы общения. Таким образом, колоссальный дискурс воспринимаемых современным человеком сообщений все в большей степени состоит из "составленных" (редакторами, режиссерами, экспертами по маркетингу и другими специалистами) текстов. Интернет еще и потому с такой видимой легкостью вторгся в ритуалы человеческого общения, познания и игры, что с ним вернулась утерянная было "живая" стихия никем не отредактированной спонтанной речи.
Родоначальниками Интернета введены и упрочены принципы сетевого этикета (netiquette), тематика электронной переписки (к примеру, тысячи тематических ньюсгрупп Usenet и листов рассылки ListServe, форумов в гостевых книгах и др.) и ее стиль (фамильярный, снисходительный к неисправленным опечаткам, с ad hoc аббревиатурами, изобилующий компьютерным жаргоном и лабораторным слэнгом, со "смайликами", с шутливыми или смахивающими на credo подписями, с эксплицитным цитированием фрагментов предшествующих сообщений и т.д.).
Вместе с тем динамичная культура Интернета оказала заметное воздействие даже на далекого от этого мира человека, хотя бы через рекламу. Последняя изобилует ссылками на веб-страницы, пестрит значком @ (совсем не длинный предлог at почти совсем исчез из обихода) и заодно с ним аббревиатурами www или http, утратила пробелы в длинных наименованиях (barnesandnoble вместо Barnes and Noble). Терминологические новации, наиболее заметные в английском языке, также опираются на Интернет - достаточно напомнить про dotcoms, netiquette, а также целый букет "e-наименований": e-zine, e-government, e-commerce, e-business, e-literacy и т.п. Возникло множество аббревиатур, призванных сократить число нажатий на клавиши. Наряду с короткими DNS, asap, LOL или ftp широкое распространение получили рекордно длинные типа WYSIWYG. Репертуар юмора расширился соответственно репертуару новых вербальных формул (Plug and Pray вместо Plug and Play). Развились услуги по подбору запоминающегося и адекватного "выбрасываемому на рынок" товару наименования самого товара. Удачный пример такого наименования - PENTIUM: в нем слышатся и мощь, и восходящая к античности классичность (-um), и, наконец, множественность (греческое penta - это значит много, это не пара, не трешка и даже не четверка, это целая пятерня).
Итак, язык родоначальников Интернета претерпевает поистине ускоренное развитие (лексических единиц, прагматических паттернов, референций, пунктуационных правил). Перспективной исследовательской областью зарекомендовало себя изучение лингвистической специфики и социокультурных аспектов письменного общения, опосредствованного компьютерами и Интернетом (Computer-mediated communication, 1996). В середине 1990-х годов группа специалистов проводила в рамках проекта ProjectH контент-анализ большой выборки материалов обсуждений по разным темам, которые вели пользователи Интернета (Rafaeli e.a., 1998), и ряд выводов социологического характера базируется на итогах этой работы.
Наиболее, пожалуй, скоординированное и взвешенное воздействие на русский язык (во всяком случае, на технический подъязык) оказывают ныне зарубежные фирмы и организации, продвигающие свои продукты на отечественный рынок и для этого упорно их русифицирующие. Тысячи страниц технических описаний, изобилующих новообразованиями - впервые вводимой терминологией, - переводят на русский язык компании, производящие software & hardware (Microsoft и другие). Как только появилась необходимость составлять и переводить менее формальные описания, учебную литературу, научно-популярные и технические журналы, рекламные тексты - возникла не очень заметная ранее специализация "технический писатель". При переводе сценариев компьютерных игр навыки технического перевода соседствуют с навыками перевода литературного. Переводы новых понятий становятся моментально известны специалистам, адаптируются ими к нормам русского языка, часто корректируются - так возникают жаргонные версии, применяемые в профессиональных диалектах. В соответствии с нормами молодежного сленга эти терминологические версии часто носят сниженный характер, вплоть до обсценного.
"Впервые после 1920-х годов, с тех пор как в Советской России всерьез обсуждался вопрос о переводе русского языка на латинский алфавит, русская азбука в России сильно потеснена латиницей. Особенно заметно это в пересекающихся 'виртуальных пространствах' - рекламном бизнесе, индустрии компьютерных игр и Интернете. ... Русским довелось, наконец, хотя бы отчасти испытать то, на что были обречены в этом столетии многие другие народы экс-СССР, трижды за 50-60 лет сменившие систему письменности" (Гусейнов, 2000)
Латиница действительно получила широкое распространение. Например, в виде заимствований, т.н. "слов-прослоек" (Белл, 1980): "Шимомура must die!", "вся информация на web" и т.п. На латинице пишутся наименования фирм, аппаратуры и программных продуктов. Находятся возможности проявить и остроумие (http://www.deneg.net), и малограмотность: dizain или trafik - по сути обратные кальки с русского на язык, который по аналогии с другими основанными на английском пиджин-языками можно было бы обозначить как Ruslish (или, быть может, Russlish). Надо думать, Ruslish находится пока в стадии становления, однако это не мешает ему обрастать диалектами. Например, даже поверхностного взгляда на процессы взаимодействия в ФИДО оказалось достаточно для обозревателя, чтобы заявить о языке "Фидоне": "Хоббиты говорили на Вестроне, жители Океании - на Новоязе. Обитатели Фидо - не исключение. Для начала, назовем этот язык Фидоном. У Фидона есть папа и мама - это русский и английский языки" (Голубицкий, 1997).
Вместе с тем Ruslish наряду с Spanglish, Indlish, Franglais и другими "бэйсиками" представляет собой мощный фактор воздействия на современный английский язык. Уже в настоящее время английский язык не является родным для более чем половины всемирного сообщества пользователей Интернета. Рано или поздно представители самых многолюдных этнических групп заимеют куда более широкое представительство в Интернете, нежели это имеет место сейчас. Вот тогда содержание и языковое наполнение веб-сайтов станут еще более толерантны к грамматическим ошибкам и опечаткам. А групповые формы опосредствованного Интернетом общения - "телелог" (Voiskounsky, 1998) - утратят присущие им лаконизм и рафинированный стиль, ограничатся мини-словарем и немногочисленными синтаксическими конструкциями.
Не случайно столь значительное внимание уделяется ныне совершенствованию системы преподавания английского языка как иностранного: "едва ли не впервые в истории носителей языка, пользующихся им как вторым языком, оказалось больше, чем тех, для кого он - первый язык. Эта тенденция уже имела место до появления Интернета, однако получила толчок с развитием Интернета" (Warschauer, 1999b). Тот же автор говорит об изменении парадигмы языкового обучения: учащиеся должны владеть английским языком не как иностранным, а как ВТОРЫМ языком, во многих областях своего применения равноценным родному языку. Тем самым ставится вопрос о многоязычии (точнее, двуязычии) в отличие от диглоссии, поскольку предполагается, что в каждой языковой ситуации носитель двух языков сможет пользоваться каждым из них, не разделяя функциональные области их применения.
Не меньший масштаб преобразований претерпевает русский язык, родной для русскоязычных пользователей Интернета. Мы не ставим задачу провести тщательный и подробный анализ языковых инноваций, обусловленных применением Интернета. Такая задача заслуживает специального лингвистического анализа, и она уже в определенной степени решается на профессиональном уровне (Бергельсон, 1999; Ермакова, 2000). Остановимся на наиболее бросающихся в глаза новых аспектах речевой практики; не будем затрагивать многочисленные теоретические вопросы. Например, о разграничении характеристик профессионального языка, жаргона/арго/сленга, пиджина и т.д. в речи отечественных "интернетчиков". Или о предложении объяснить формирование нового стиля речи действием ранее не описывавшегося механизма "эсхрофемизма", понимаемого как "опыт снижения языка и последовательного вывода смысла из предмета разговора" (Гусейнов, 2000). Поясняя, что эсхрофемимзм вытекает из привычной для советского времени речевой практики, автор добавляет, что и обращение "к низкому, или неподцензурному, стилю речи (эсхрология)", и "принудительное вчитывание подтекста в любое словесное сообщение" - оба этих приема "естественным образом развиваются в среде, где господствуют цензура и доносительство:" (Гусейнов, 2000).
Обратимся к конкретным характеристикам воздействия новых информационных технологий на русскоязычную речевую практику.
Отметим многочисленные примеры практической транскрипции терминов (гейт, хард, глюк, апгрейд, сисоп, линк, чат, юзер, апплет, геймер, лог, офлайн и т.п.). Часто данный механизм выступает в едином строю с тенденцией к редуцированию (комп, плз, путер, софт). Транскрибирование соседствует с ненамеренными или, что тоже случается, нарочитыми ошибками (мессаг, рулез), с усечениями (проги, субж, конфа, борда). Забавно бывает присутствовать при диктовке электронных адресов или веб-адресов (URL) по телефону, а бывает, и по радио; менее забавно - участвовать в такой диктовке. Ряд терминов утратил признаки, свойственные варваризмам, и прижился в нейтральном профессиональном слое русского языка - иногда в силу отсутствия хорошего русского эквивалента (онлайн, Интернет, принтер, хакер), а иной раз и невзирая на наличие эквивалентов (постмастер, коннект, логин, контент).
Не лишена любопытства конкуренция транскрибированного и калькированного варианта терминов: иной раз она завершается "победой" (может статься, не окончательной) отечественного варианта - так, ЧаВо можно встретить, кажется, почаще, нежели FAQs, а "наезд" - не реже, чем "флейм". С другой же стороны, "смайлики", по-видимому, одержали верх над сопротивлявшимися в течение некоторого времени "рожицами". Без особой конкуренции знак @ превратился в "собаку" или "собачку", что в общем и целом соответствует общемировой тенденции: в разных языках он получил либо гастрономические, либо зооморфные наименования, среди последних - улитка, червяк, мышонок, обезьяний или свиной хвост, хобот; "но мое самое любимое название - это финское слово miuku-mauku, возможно, напоминающее свернувшуюся калачиком спящую кошку" (Гуиссани, 2001).
Весьма заметны результаты процессов суффиксации и префиксации англоязычных основ слов (клик, пинговать, аржить и др.). Распространены русифицированные варианты аббревиатур: писюк, писишка, бибиэска, сидюк. Начало этому процессу было положено еще на заре отечественной компьютеризации, когда были "изобретены" и насильственно внедрены неуклюжие аббревиатуры типа ЭВМ или АЦПУ. Очевидными кальками и полукальками представляются жаргонизмы "мать", "мамка", "форточки".
Фонетическая "подгонка" под имеющиеся в русском языке слова (или близкие к имеющимся и потому понятные) дает такие образцы, соседствующие иной раз со сниженной лексикой, как мыло, мылить, стервер, кряк, шаровары (shareware), пентюх и др. Странно, что никак не обыгрывается звуковая близость между "кибер-" (например, в составном термине "киберпространство") и "Сибирью" (по-английски - соответственно Cyber и Siberia), тем более в связи с пребыванием их в едином семантическом поле с термином "ссылка" (link).
Отметим "вторичную" мотивацию элементов профессиональной лексики (в том числе жаргонизмов), совпадающих с ранее нейтральными словами: квакать (играть в Quake), резидент, винт, клава (клавиатура), аркада, думать (играть в DOOM), иконка, полуось (OS/2) и др. Любопытен процесс приобретения переносных значений нейтральными до того словами (чайник, железо, набить и др.). А для такого распространенного термина, как "память", в словарях следует предусмотреть дополнительное значение, поскольку принципы и механизмы хранения информации запоминающими устройствами отличны от процессов запоминания у человека и у животных.
Интернет - это не только линии связи и информационные массивы, но прежде всего это люди. Нельзя не отметить, что люди представлены там не во всей своей субъектности, а редуцированно: как набор продуцированных ими самими (или - вариант - другими людьми о них) текстов. Такие тексты могут представлять собой специально составленные самоописания (самопрезентации), а также электронные публикации, реплики в чатах, гостевых книгах, форумах, телеконференциях (обычай презентировать себя цифровыми фотографиями пока не получил повсеместное распространение).
Поскольку человек оказывается редуцирован до набора вербальных сообщений (разной степени истинности и подробности), то именно на эти сведения опираются вступающие в общение посредством Интернета для ориентировки в реальном либо потенциальном коммуникативном партнере (или партнерах). Постмодернистское по своей сути сведение человека к тексту делает нетривиальной задачу социальной перцепции и выполнения ориентировочной стадии общения (Voiskounsky, 1995). Называются недостатки подобной "сверх-аттрибуции" - к примеру, она "препятствует адекватной всесторонней оценке партнеров по общению : Скупая информация : гипертрофируется и служит основой для формирования стереотипного впечатления о партнере" (Астляйтнер, 2000, с. 346). Согласно же альтернативной точке зрения, она не лишена позитивных моментов, среди которых опора в общении на легко актуализируемые и часто обновляемые сведения о партнерах, а не на ранее сложившиеся и, может статься, устарелые стереотипы типа "эффекта ореола" (Тихомиров и др., 1986).
Степень эффективности ориентировочной стадии общения и в конечном счете самого общения во многом зависит от степени владения представленными в Интернете людьми вербальными средствами самоописания, выражения своих мыслей, а также от обычной грамотности, в том числе при использовании неродного (обычно английского) языка. Немаловажным фактором представляются честность и корректность по отношению к другим людям - отсутствие в самоописаниях похвальбы, неточностей, пустого оригинальничанья, приписывания себе "модных" или, напротив, относительно редких качеств и/или познаний. Словом, неэффективны как необоснованная атрибуция себе социально желательных качеств, так и нарочитая аггравация. Продуцирование вербальных сообщений и самоописаний в Интернете подчиняется тем же морально-этическим правилам и обычаям, что и традиционное человеческое общение.
Экономия усилий и средств (хотя бы на оплату труда корректора) способствует засорению речи продуктами собственной малограмотности и небрежности. В итоге оказывается, что колоссальная часть словника современной русской прессы состоит из крайне редко встречающихся слов. В отличие от тех редких слов, значения которых надо долго разыскивать в словарях и энциклопедиях, зафиксированные в http://www.nns.ru "куриозы" моментально понятны даже не слишком грамотным носителям языка: эти изящные и не очень журналистские перлы - попросту "очепятки". Каждому "интернетизированному" субъекту стоит задуматься: продолжать ли "засорять" живую речь? Понадеяться ли на чеккеры? Или все же повысить собственную грамотность? Хотелось бы порекомендовать последний вариант как наиболее надежный - дело того стоит, даже если не ставить целью заслужить похвалу за грамотность (см. сайт http://www.gramota.ru) или присуждения "золотой кляксы" (http://www.csd.tsu.ru/KLYAKSA/).
Представление о грамотности на наших глазах видоизменяется, на повестку дня встает т.н. "мультиграмотность" (Warshauer, 1999a), т.е. навыки и умения понимать и составлять тексты с необходимостью должно теперь включать навыки и умения оперировать электронными средствами познания и общения, в том числе - мультимедийными и гипертекстовыми средствами. Таков вызов новой действительности.
Астляйтнер Г. Дистантное обучение посредством WWW: социальные и эмоциональные аспекты // Гуманитарные исследования в Интернете / под ред. А.Е.Войскунского. - М., 2000, с. 333-366.
Ермакова О.И. Этика в компьютерном жаргоне // Логический анализ языка науки. Языки этики. - М., 2000, с. 246-253.
Тихомиров О.К., Бабаева Ю.Д., Войскунский А.Е. Общение, опосредствованное компьютером // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1986, N 3, с. 31-42.
Тоффлер А. Футурошок. - СПб., 1997.
Эко У. От Интернета к Гутенбергу // Новое литературное обозрение, 1998, N 32, с. 5-14.
Computer-Mediated Communication. Linguistic, Social and Cross-Cultural Perspectives / Ed. by S.C.Herring. - John Benjamins Publ. Co., 1996.
Rafaeli S. e.a. Appendix: ProjectH Overview: A Collaborative Quantitative Study of Computer-Mediated Communication // Network and Netplay: Virtual Groups on the Internet / Ed. by F.Sudweeks, M.McLaughlin, S.Rafaeli. - AAAI Press/The MIT Press, 1998, pp. 265-282.
Warschauer M. Electronic Literacies: Language, Culture, and Power in Online Education. - Lawrence Erlbaum Assoc., 1999a. 14. Warschauer M. Millennialism and Media: Language, Literacy, and Technology in the 21st Century. 1999b. http://members.tripod.com/vstevens/papyrus/16sep99a.htm
Voiskounsky A.E. The Development of External Means of Communicative Orientation // Journal of Russian and East European Psychology, vol. 33, N 5, 1995, pp. 74-81.
Voiskounsky A.E. Telelogue Speech // Network and Netplay: Virtual Groups on the Internet / Ed. by F.Sudweeks, M.McLaughlin, S.Rafaeli. - AAAI Press/The MIT Press, 1998, pp. 27-40.
Александр Евгеньевич Войскунский
- кандидат психологических наук, старший научный сотрудник,
заведующий лабораторией психологии интеллектуальной деятельности
и информатизации факультета психологии Московского государственного
университета.
